Новая парадигма мировоззрения Лотова (гуглить)
МАРАЗМ в россии путина КРЕПЧАЛ
http://www.izvestia.ru/petrovskaya/article3090693
Это стало уже недоброй традицией: в воскресенье, в восемь часов вечера, зрителей пугают. Причем зрители, судя по рейтингу, пугаться обожают и толпами устремляются к телевизору, где им приготовили очередную страшилку. Программа "Чистосердечное признание" на НТВ специализируется на криминале и патологиях. Она подробно и с особым смаком рассказывает о каннибалах, педофилах и прочей нечисти, место которой в темнице сырой или в крайнем случае - в палате психиатрической лечебницы с тщательно зарешеченными окнами. Попадая же на экран, эти нелюди как бы легализуют себя и свои постыдные наклонности: типа и такое бывает в нашей жизни, типа и мы тоже люди.
Свой последний опус "Чистосердечное признание" начало анонсировать за несколько дней до эфира, предупреждая, что "это репортаж только для взрослых". Лучшую приманку для малолеток трудно и представить! Так, в былые целомудренные времена толпы подростков считали за честь прорваться именно на те фильмы, которые шли в кинотеатрах под грифом "Детям до шестнадцати смотреть запрещено". А здесь - доступный эфир, да еще и лучшее время! Словом, анонс выполнил свою цель: каждый третий зритель в стране пришел воскресным вечером на "Чистосердечное признание". И увидел то, что увидел: репортаж под названием "Детки в клетке".
"В селе Слободки Калужской области стоит страшный дом, внутри которого в клетке живет странное существо... А это девочка-собака, которая живет с собачьей стаей... А это мальчик Дима, который несколько лет жил в собачьей будке... А это Наташа, которая 14 лет прожила на цепи и не умеет ходить. А это мальчик Саша, которого отец избивал металлической цепью, а потом вонзил нож в сердце..."
Камера подробно фиксирует следы издевательств на детских телах, жуткую мимику девочки-собаки, подламывающиеся худые ноги девочки, так и не научившейся ходить. "Мы заметили, что при этой девочке нельзя произносить слова "мама" и "папа", она сразу же хватается за голову и переживает шок, - рассказывает воспитательница в детском доме. - Вот смотрите: "мама", "папа"..." Маленькая девочка, услышав страшные для нее слова, закатывает глаза и начинает тереть пальцами виски. "Видите, для нее это по-прежнему ужасное воспоминание", - довольно констатирует воспитательница.
А мальчика, которого несколько лет назад чуть ли не до смерти избила мать, съемочная группа зачем-то заставляет поехать к родительнице, с которой он не виделся все эти годы. "Кто там?" - раздается из-за двери грубый, пропитой голос. "Это я, Степан", - отвечает мальчик. "Какой еще Степан?" - "Сын твой, Степашка". - "Пошел на... Степашка", - говорит мамаша. Мальчик уходит. А зачем привозили-то? Рассчитывали на теплую встречу родных людей? А в том-то и дело, что просто хотели снять эмоциональные кадры. Открыла бы дверь пьяная мамаша, совсем бы хорошо получилось: она бы, глядишь, повисла с воем на брошенном сыне, он бы стал ее брезгливо отталкивать.
Как отталкивал такую же кошмарную мать другой герой программы, психически больной мальчик, которого съемочная группа "по доброте душевной" тоже привезла из интерната в родной дом. Он, едва увидев опухшую от пьянства мамашу, бросился назад в машину, она за ним. Такой вот, извините за выражение, катарсис! А как отразятся эти жестокие съемочные эксперименты на психике детей - никого не волнует. Главное, кино удалось! Особенно цинично звучат в связи со всем этим слова за кадром: мол, специалисты утверждают - чем скорее дети забудут все, что с ними происходило, тем больше для них шансов стать нормальными людьми. Как же, с нашим ТВ забудешь!
В страшный дом с клеткой в Калужской области съемочная группа приезжала дважды - до смерти матери странного существа и после, когда в доме появилась вторая клетка. Сердобольный отец построил ее поближе к печке, чтобы, значит, дочке теплее было. Во время первой съемки родители, сами утратившие человеческий облик, выводят из клетки девочку лет 15, худую, с трудом передвигающуюся, жадно набрасывающуюся на привезенные ей телевизионщиками бананы. Местные жители охотно рассказывают, что девочку ужасно боятся, что она получеловек-полузверь, хотя, судя по всему, ее не выпускают не только на улицу, но и из клетки. При этом никто (заметьте - никто!) не осуждает ее родителей, устроивших для дочери форменную тюрьму в родном доме.
Спустя год съемочная группа вновь оказывается в селе Слободки. Папаша, утирая пьяные слезы, показывает свежую могилу жены. Потом соглашается за деньги показать дочь. Платье, надетое на ней (то же, что и во время прошлой съемки), за прошедший период превратилось в лохмотья. Лицо, руки и босые ноги покрыты толстым слоем грязи. Предложенную конфету девочка (по словам отца, сытая) съедает вместе с фантиком. Детально зафиксировав весь этот ужас, телевизионщики убираются восвояси, ничуть не беспокоясь, что будет с несчастным ребенком завтра, а тем более через год, когда им вдруг захочется продолжить свое "расследование".
В этом-то и вся проблема "Чистосердечного признания", что никаким расследованием в нем и не пахнет. Телевизионщики ищут темы и объекты "погорячее", чтобы сделать выгодные кадры и посильнее шокировать аудиторию. Они не только не задаются вопросом, как изменить ситуацию, но и фактически бросают на произвол судьбы живого человека, ребенка, который нуждается в срочной и неотложной помощи! А то, что девочка, сидящая в клетке, не жилец, - видно невооруженным взглядом. И если уж различные социальные службы не могут или не хотят спасти ребенка, то телевизионщики-то с их возможностями просто обязаны были заставить эти службы действовать немедленно и сразу. Под прицелом телекамеры, которую нерадивые провинциальные чиновники, как правило, боятся как огня.
Но у "Чистосердечного признания" нет цели помочь ребенку. У них есть единственная цель - снять и показать тот ад, в котором девочка существует, пострашнее и пофактурнее. Цель достигнута.. Зрители, обожающие всяческие ужастики, сбежались к телевизорам. И тут вступают в силу законы психологии. Если ужас, показываемый по ТВ, из недели в неделю только крепчает, то зрительское сознание само выставляет барьеры. Люди, чтобы не сойти с ума, перестают воспринимать его как реальный и, поохав, спокойно идут пить чай. Соучастие, предполагающее активное действие, направленное на помощь нуждающемуся, ни телевизионщикам, ни аудитории, подсевшей на иглу ежедневного телекошмара, неведомо. Как неведомо оно и односельчанам несчастных детей, воспринимающим происходящее как обыденность и частное дело семей, живущих по соседству.
А в субботу в другой программе под названием "Профессия - репортер" нам рассказали о малолетних мамочках, родивших "по залету" и отказавшихся от своих детей или, напротив, воспитывающих их, несмотря на все сложности бытия. Музыкальным лейтмотивом программы стала идиотская песенка какой-то модной группы: "Ты беременна, но это временно. На-на-на..." "Рожайте, девчонки, и вам бог поможет", - призывает всех юная мамаша, сама родившая в 15 лет.
Программа вышла в эфир непоздним субботним вечером и не предупредила, что она только для взрослых. Но позволила себе без всякого предупреждения продемонстрировать кадры многолетней давности, запечатлевшие роды шестилетней девочки. Врач, чей дедушка принимал у нее роды, комментируя эту съемку, говорит, что она предназначалась для внутреннего пользования и сейчас показывается впервые.
Многое из того, что прежде предназначалось для внутреннего пользования, сегодня становится предметом общественного рассмотрения. Чем эпатажнее факт, тем больше шансов, что он попадет на телеэкран, причем в то самое время, когда около него соберутся дети.
"Если так дальше пойдет, то не за горами смерть в прямом эфире", - заметил Владимир Соловьев в "Воскресном вечере", объявляя дискуссию на тему: "Должно ли государство вмешиваться в искусство". Аудитория в зале была, как водится, более всего недовольна телевидением, культивирующим жестокость и насилие. Участники дискуссии, кинорежиссер Митта и продюсер Сельянов, призвали зрителей не смотреть ТВ. Тогда, мол, оно изменит свою политику. Но как же оно ее изменит, если криминал и всякий прочий эпатаж и приносит самые обильные рейтинги? Замкнутый круг получается. И государству на это наплевать. Ему главное, чтобы его не трогали. Все остальное можно.
• Ирина Петровская
http://www.izvestia.ru/petrovskaya/article3090693
Это стало уже недоброй традицией: в воскресенье, в восемь часов вечера, зрителей пугают. Причем зрители, судя по рейтингу, пугаться обожают и толпами устремляются к телевизору, где им приготовили очередную страшилку. Программа "Чистосердечное признание" на НТВ специализируется на криминале и патологиях. Она подробно и с особым смаком рассказывает о каннибалах, педофилах и прочей нечисти, место которой в темнице сырой или в крайнем случае - в палате психиатрической лечебницы с тщательно зарешеченными окнами. Попадая же на экран, эти нелюди как бы легализуют себя и свои постыдные наклонности: типа и такое бывает в нашей жизни, типа и мы тоже люди.
Свой последний опус "Чистосердечное признание" начало анонсировать за несколько дней до эфира, предупреждая, что "это репортаж только для взрослых". Лучшую приманку для малолеток трудно и представить! Так, в былые целомудренные времена толпы подростков считали за честь прорваться именно на те фильмы, которые шли в кинотеатрах под грифом "Детям до шестнадцати смотреть запрещено". А здесь - доступный эфир, да еще и лучшее время! Словом, анонс выполнил свою цель: каждый третий зритель в стране пришел воскресным вечером на "Чистосердечное признание". И увидел то, что увидел: репортаж под названием "Детки в клетке".
"В селе Слободки Калужской области стоит страшный дом, внутри которого в клетке живет странное существо... А это девочка-собака, которая живет с собачьей стаей... А это мальчик Дима, который несколько лет жил в собачьей будке... А это Наташа, которая 14 лет прожила на цепи и не умеет ходить. А это мальчик Саша, которого отец избивал металлической цепью, а потом вонзил нож в сердце..."
Камера подробно фиксирует следы издевательств на детских телах, жуткую мимику девочки-собаки, подламывающиеся худые ноги девочки, так и не научившейся ходить. "Мы заметили, что при этой девочке нельзя произносить слова "мама" и "папа", она сразу же хватается за голову и переживает шок, - рассказывает воспитательница в детском доме. - Вот смотрите: "мама", "папа"..." Маленькая девочка, услышав страшные для нее слова, закатывает глаза и начинает тереть пальцами виски. "Видите, для нее это по-прежнему ужасное воспоминание", - довольно констатирует воспитательница.
А мальчика, которого несколько лет назад чуть ли не до смерти избила мать, съемочная группа зачем-то заставляет поехать к родительнице, с которой он не виделся все эти годы. "Кто там?" - раздается из-за двери грубый, пропитой голос. "Это я, Степан", - отвечает мальчик. "Какой еще Степан?" - "Сын твой, Степашка". - "Пошел на... Степашка", - говорит мамаша. Мальчик уходит. А зачем привозили-то? Рассчитывали на теплую встречу родных людей? А в том-то и дело, что просто хотели снять эмоциональные кадры. Открыла бы дверь пьяная мамаша, совсем бы хорошо получилось: она бы, глядишь, повисла с воем на брошенном сыне, он бы стал ее брезгливо отталкивать.
Как отталкивал такую же кошмарную мать другой герой программы, психически больной мальчик, которого съемочная группа "по доброте душевной" тоже привезла из интерната в родной дом. Он, едва увидев опухшую от пьянства мамашу, бросился назад в машину, она за ним. Такой вот, извините за выражение, катарсис! А как отразятся эти жестокие съемочные эксперименты на психике детей - никого не волнует. Главное, кино удалось! Особенно цинично звучат в связи со всем этим слова за кадром: мол, специалисты утверждают - чем скорее дети забудут все, что с ними происходило, тем больше для них шансов стать нормальными людьми. Как же, с нашим ТВ забудешь!
В страшный дом с клеткой в Калужской области съемочная группа приезжала дважды - до смерти матери странного существа и после, когда в доме появилась вторая клетка. Сердобольный отец построил ее поближе к печке, чтобы, значит, дочке теплее было. Во время первой съемки родители, сами утратившие человеческий облик, выводят из клетки девочку лет 15, худую, с трудом передвигающуюся, жадно набрасывающуюся на привезенные ей телевизионщиками бананы. Местные жители охотно рассказывают, что девочку ужасно боятся, что она получеловек-полузверь, хотя, судя по всему, ее не выпускают не только на улицу, но и из клетки. При этом никто (заметьте - никто!) не осуждает ее родителей, устроивших для дочери форменную тюрьму в родном доме.
Спустя год съемочная группа вновь оказывается в селе Слободки. Папаша, утирая пьяные слезы, показывает свежую могилу жены. Потом соглашается за деньги показать дочь. Платье, надетое на ней (то же, что и во время прошлой съемки), за прошедший период превратилось в лохмотья. Лицо, руки и босые ноги покрыты толстым слоем грязи. Предложенную конфету девочка (по словам отца, сытая) съедает вместе с фантиком. Детально зафиксировав весь этот ужас, телевизионщики убираются восвояси, ничуть не беспокоясь, что будет с несчастным ребенком завтра, а тем более через год, когда им вдруг захочется продолжить свое "расследование".
В этом-то и вся проблема "Чистосердечного признания", что никаким расследованием в нем и не пахнет. Телевизионщики ищут темы и объекты "погорячее", чтобы сделать выгодные кадры и посильнее шокировать аудиторию. Они не только не задаются вопросом, как изменить ситуацию, но и фактически бросают на произвол судьбы живого человека, ребенка, который нуждается в срочной и неотложной помощи! А то, что девочка, сидящая в клетке, не жилец, - видно невооруженным взглядом. И если уж различные социальные службы не могут или не хотят спасти ребенка, то телевизионщики-то с их возможностями просто обязаны были заставить эти службы действовать немедленно и сразу. Под прицелом телекамеры, которую нерадивые провинциальные чиновники, как правило, боятся как огня.
Но у "Чистосердечного признания" нет цели помочь ребенку. У них есть единственная цель - снять и показать тот ад, в котором девочка существует, пострашнее и пофактурнее. Цель достигнута.. Зрители, обожающие всяческие ужастики, сбежались к телевизорам. И тут вступают в силу законы психологии. Если ужас, показываемый по ТВ, из недели в неделю только крепчает, то зрительское сознание само выставляет барьеры. Люди, чтобы не сойти с ума, перестают воспринимать его как реальный и, поохав, спокойно идут пить чай. Соучастие, предполагающее активное действие, направленное на помощь нуждающемуся, ни телевизионщикам, ни аудитории, подсевшей на иглу ежедневного телекошмара, неведомо. Как неведомо оно и односельчанам несчастных детей, воспринимающим происходящее как обыденность и частное дело семей, живущих по соседству.
А в субботу в другой программе под названием "Профессия - репортер" нам рассказали о малолетних мамочках, родивших "по залету" и отказавшихся от своих детей или, напротив, воспитывающих их, несмотря на все сложности бытия. Музыкальным лейтмотивом программы стала идиотская песенка какой-то модной группы: "Ты беременна, но это временно. На-на-на..." "Рожайте, девчонки, и вам бог поможет", - призывает всех юная мамаша, сама родившая в 15 лет.
Программа вышла в эфир непоздним субботним вечером и не предупредила, что она только для взрослых. Но позволила себе без всякого предупреждения продемонстрировать кадры многолетней давности, запечатлевшие роды шестилетней девочки. Врач, чей дедушка принимал у нее роды, комментируя эту съемку, говорит, что она предназначалась для внутреннего пользования и сейчас показывается впервые.
Многое из того, что прежде предназначалось для внутреннего пользования, сегодня становится предметом общественного рассмотрения. Чем эпатажнее факт, тем больше шансов, что он попадет на телеэкран, причем в то самое время, когда около него соберутся дети.
"Если так дальше пойдет, то не за горами смерть в прямом эфире", - заметил Владимир Соловьев в "Воскресном вечере", объявляя дискуссию на тему: "Должно ли государство вмешиваться в искусство". Аудитория в зале была, как водится, более всего недовольна телевидением, культивирующим жестокость и насилие. Участники дискуссии, кинорежиссер Митта и продюсер Сельянов, призвали зрителей не смотреть ТВ. Тогда, мол, оно изменит свою политику. Но как же оно ее изменит, если криминал и всякий прочий эпатаж и приносит самые обильные рейтинги? Замкнутый круг получается. И государству на это наплевать. Ему главное, чтобы его не трогали. Все остальное можно.
• Ирина Петровская